Мобильная версия
Александр Тиняков (1886 – 1934) был по-своему выдающейся личностью – сложно было найти поэта и человека хуже. Писал стихи то просто бездарные, то кощунственные, грязно троллил общественность, всю жизнь пьянствовал, как черт, а под конец пошел просить милостыню. У современников Тиняков вызывал оторопь, но тем не менее он был известной личностью в кругах петербургской богемы, наверняка общался с Гумилевым, Ахматовой, был лично знаком с Даниилом Хармсом, Зощенко и т.д.
Откровенно говоря, братья по перу презирали Тинякова. Чем же его творчество отличалось от модного, в те времена декадентства? Дело в том, что он очень талантливо мог писать о самых низких пороках, о самом грязном дне.
Да и вообще, по отзывам современников, был человеком-тараканом. Нет, он пытался писать нормальные стихи, но они были лишь неумелым подражательством творчеству именитых поэтов, либо были до ужаса банальны.
Уже в первом сборнике стихов видна сильная сторона Тинякова. Он как никто умел освещать низкие, отвратительные стороны жизни, которые все поэты поприличнее обходили стороной. Речь не о том, чтобы просто писать о проститутках и городском дне — в Серебряном веке этим никого было не удивить. Тиняков писал и о проститутках, но шел дальше, спускался ниже и ниже, в самую грязь. В «Navis Nigra» он включил стихи, написанные от лица паука, мусора на свалке, да и просто человеческого плевка.
В 1921 году поэт Тиняков выпустил свой главный хит, окончательно закрепивший его уже сформированную к тому моменту репутацию конченого человека. Хит назывался «Радость жизни»:
Едут навстречу мне гробики полные,
В каждом – мертвец молодой.
Сердцу от этого весело, радостно,
Словно березке весной!
Вы околели, собаки несчастные, –
Я же дышу и хожу.
Крышки над вами забиты тяжелые, —
Я же на небо гляжу!
Может, – в тех гробиках гении разные,
Может, – поэт Гумилев…
Я же, презренный и всеми оплеванный,
Жив и здоров!
Скоро, конечно, и я тоже сделаюсь
Падалью, полной червей,
Но пока жив, – я ликую над трупами
Раньше умерших людей.
Некоторая, мягко говоря, экзотичность взглядов героя и сейчас бросается в глаза – сразу думаешь: «кем надо быть, чтобы такое написать?». А в 1921 году дополнительную ярость читателей вызвало упоминание Николая Гумилева. В августе поэта расстреляли чекисты, и даже для тех, кто Гумилева терпеть не мог, такое глумление было чересчур. Позже советский писатель Михаил Зощенко скажет о стихах Тинякова: «История нашей литературы, должно быть, не знает сколько-нибудь равного цинизма, сколько-нибудь равного человеческого падения».
Или как вам:
Настал июль: е@утся пчелы,
е@утся в поле овода,
е@утся с неграми монголы
И с крепостными господа.
Лишь я, нее@аный, небритый
Дрочил в заплеванных углах...
Анне Ахматовой
Ты — изначально-утомленная,
Всегда бестрепетно-грустящая,
В себя безрадостно-влюбленная
И людям беспорывно-мстящая...
Совокупление с нищенкой в подъезде:
Со старой нищенкой, осипшей, полупьяной,
Мы не нашли угла. Вошли в чужой подъезд.
Остались за дверьми вечерние туманы
Да слабые огни далеких, грустных звезд...
Он писал едкие статьи на Есенина и других поэтов и писателей. Даже уничижительные стихи против советской власти, хотя на первых порах и сотрудничал с ней. Тем не менее был арестован в 1930г и приговорен к трем годам лагерей.
Вы скажете да это же обычный битард,
представитель контркультуры, которую в большой количестве можно найти на просторах инета в наше время, мол видели стихи еще грязнее и пошлее. И на что только люди не пойдут, чтобы сорвать хайп. Но в то время такое было не частым явлением, тем более Александр совсем не играл плохого, он им был. И он, как ни странно, был гораздо честнее многих двуличных деятелей культуры, которые воспевали святость и непорочность в творчестве, а сами в жизни были ничтожными людьми.
Славы никакой после себя Тиняков так и не оставил: Вардван Варжапетян (литератор) спустя всего тридцать лет после его смерти с трудом даже установил, где Тиняков окончил свой жизненный путь. Стихи Тинякова, и блистательно мерзкие, и унылые, забыты, и в школьную программу их точно никогда не включат. Но он вряд ли бы переживал по этому поводу. Писал же, еще в 1925-м: «Природа, политика, любовь, алкоголь, разврат, мистика – все это глубоко захватывало меня и неизгладимые следы оставляло в уме и в душе. Но неудачником рожденный и в гроб должен сойти неудачником, не поведав о себе ничего и никакого следа в жизни не оставив».
